Неточные совпадения
Левин Взял косу и стал примериваться. Кончившие свои ряды, потные и веселые косцы выходили один зa другим на дорогу и, посмеиваясь, здоровались с барином. Они все глядели на него, но никто ничего не
говорил до тех пор, пока вышедший на дорогу высокий
старик со сморщенным и безбородым лицом, в овчинной куртке, не обратился к нему.
На другой день условие домашнее было подписано, и, провожаемый пришедшими выборными
стариками, Нехлюдов с неприятным чувством чего-то недоделанного сел в шикарную, как
говорил ямщик
со станции, троечную коляску управляющего и уехал на станцию, простившись с мужиками, недоумевающе и недовольно покачивавшими головами. Нехлюдов был недоволен собой. Чем он был недоволен, он не знал, но ему все время чего-то было грустно и чего-то стыдно.
Старик поднялся
со своего кресла, на цыпочках подбежал притворить двери кабинета, еще раз огляделся кругом и, наклонившись к самому уху Привалова, шепотом
говорил...
— Утром? Я не
говорил, что утром… А впрочем, может, и утром. Веришь ли, я ведь здесь обедал сегодня, единственно чтобы не обедать
со стариком, до того он мне стал противен. Я от него от одного давно бы уехал. А ты что так беспокоишься, что я уезжаю. У нас с тобой еще бог знает сколько времени до отъезда. Целая вечность времени, бессмертие!
— Что, уж и поговорить-то
со мной не хочешь! — обижается
старик, — ах, дьявол! именно дьявол!
Это
говорил Алемпиев собеседник. При этих словах во мне совершилось нечто постыдное. Я мгновенно забыл о девочке и с поднятыми кулаками, с словами: «Молчать, подлый холуй!» — бросился к
старику. Я не помню, чтобы
со мной случался когда-либо такой припадок гнева и чтобы он выражался в таких формах, но очевидно, что крепостная практика уже свила во мне прочное гнездо и ожидала только случая, чтобы всплыть наружу.
— Если бы вы только могли видеть, Болеслав Брониславич! —
говорила Устенька
со слезами на глазах. — Голодающие дети, голодающие матери,
старики, отцы семейств… Развивается голодный тиф.
Старик Колобов зажился в Заполье. Он точно обыскивал весь город. Все-то ему нужно было видеть,
со всеми
поговорить, везде побывать. Сначала все дивились чудному
старику, а потом привыкли. Город нравился Колобову, а еще больше нравилась река Ключевая. По утрам он почти каждый день уходил купаться, а потом садился на бережок и проводил целые часы в каком-то созерцательном настроении. Ах, хороша река, настоящая кормилица.
Старики презирают эту пестроту и
со смехом
говорят, что какое может быть общество, если в одном и том же селении живут русские, хохлы, татары, поляки, евреи, чухонцы, киргизы, грузины, цыгане?..
В. Буссе записал свой разговор
со стариками айно, которые помнили время независимости своей и
говорили: «Сахалин — земля аинов, японской земли на Сахалине нет».
Такие разговоры повторялись каждый день с небольшими вариациями, но последнего слова никто не
говорил, а всё ходили кругом да около. Старый Тит стороной вызнал, как думают другие
старики. Раза два, закинув какое-нибудь заделье, он объехал почти все покосы по Сойге и Култыму и везде сталкивался
со стариками. Свои туляки
говорили все в одно слово, а хохлы или упрямились, или хитрили. Ну, да хохлы сами про себя знают, а Тит думал больше о своем Туляцком конце.
Не нужно тебе
говорить, что вместе
со мной крепко тебя обнимают наши
старики, — теперь нас четверо.
— Ну,
со стариками еще хуже, —
говорит нежным голосом Манька Маленькая и лукаво заглядывает на Зою, — как ты думаешь, Зоинька?
Но дворник не унимался. Он сел на камни, рядом
со стариком, и
говорил, неуклюже тыча перед собой пальцами...
— Первого встретил я здесь
старика Сизова, — рассказывал Павел. — Увидал он меня, перешел дорогу, здоровается. Я ему
говорю: «Вы теперь осторожнее
со мной, я человек опасный, нахожусь под надзором полиции».
Я не могла удержаться от слез и смеха, слушая бедного
старика; ведь умел же налгать, когда нужда пришла! Книги были перенесены в комнату Покровского и поставлены на полку. Покровский тотчас угадал истину.
Старика пригласили обедать. Этот день мы все были так веселы. После обеда играли в фанты, в карты; Саша резвилась, я от нее не отставала. Покровский был ко мне внимателен и все искал случая
поговорить со мною наедине, но я не давалась. Это был лучший день в целые четыре года моей жизни.
Льстя больше всех
старику в глаза, он в то же время
говорил, что
со стороны вице-губернатора была тут одна только настойчивость — бычок нашел; но ничего нет ни умышленного, ни злонамеренного, и, желая, вероятно, как-нибудь уладить это дело, затеял, наконец, зов у дочери.
Появление
старика с дочерью стало повторяться чаще и чаще. И Адуев удостоил их внимания. Он иногда тоже перемолвит слова два
со стариком, а с дочерью все ничего. Ей сначала было досадно, потом обидно, наконец стало грустно. А
поговори с ней Адуев или даже обрати на нее обыкновенное внимание — она бы забыла о нем; а теперь совсем другое. Сердце людское только, кажется, и живет противоречиями: не будь их, и его как будто нет в груди.
— Ах, детки, детки! —
говорит он, — и жаль вас, и хотелось бы приласкать да приголубить вас, да, видно, нечего делать — не судьба! Сами вы от родителей бежите, свои у вас завелись друзья-приятели, которые дороже для вас и отца с матерью. Ну, и нечего делать! Подумаешь-подумаешь — и покоришься. Люди вы молодые, а молодому, известно, приятнее с молодым побыть, чем
со стариком ворчуном! Вот и смиряешь себя, и не ропщешь; только и просишь отца небесного: твори, Господи, волю свою!
Марья Степановна кричит: «
Со света сживу!» А
старик: «В древние годы,
говорит, при честных патриархах, я бы ее,
говорит, на костре изрубил, а ныне,
говорит, в свете тьма и тлен».
Он
говорил, что она до сих пор исполняла долг свой как дочь, горячо любящая отца, и что теперь надобно также исполнить свой долг, не противореча и поступая согласно с волею больного; что, вероятно, Николай Федорыч давно желал и давно решился, чтоб они жили в особом доме; что, конечно, трудно, невозможно ему, больному и умирающему, расстаться с Калмыком, к которому привык и который ходит за ним усердно; что батюшке Степану Михайлычу надо открыть всю правду, а знакомым можно сказать, что Николай Федорыч всегда имел намерение, чтобы при его жизни дочь и зять зажили своим, домом и своим хозяйством; что Софья Николавна будет всякий день раза по два навещать
старика и ходить за ним почти так же, как и прежде; что в городе, конечно, все узнают
со временем настоящую причину, потому что и теперь, вероятно, кое-что знают, будут бранить Калмыка и сожалеть о Софье Николавне.
Дед мой любил слушать Пушкина и особенно Рылеева, тетрадка
со стихами которого, тогда запрещенными, была у отца с семинарских времен. Отец тоже часто читал нам вслух стихи, а дед, слушая Пушкина,
говаривал, что Димитрий Самозванец был действительно запорожский казак и на престол его посадили запорожцы. Это он слышал от своих отца и деда и других
стариков.
— Я наживал, а дети только проживают, —
говорил он. — Теперь вы живите
со мной в одном доме и наживайте. Мне,
старику, пора и отдохнуть.
Приказчики поздравляли и
говорили что-то, но певчие пели так громко, что ничего нельзя было расслышать. Потом завтракали и пили шампанское. Она сидела рядом
со стариком, и он
говорил ей о том, что нехорошо жить врозь, надо жить вместе, в одном доме, а разделы и несогласия ведут к разорению.
Память Ильи вызвала из прошлого образ деда Еремея.
Старик говорил, потрясая головой,
со слезами на щеках...
Старик, который ухаживал за мной, оказался доктором. Он тоже черкес, как пастухи и мои кунаки. Он объяснялся
со мной только знаками, мазал меня, массировал, перевязывал, и, когда я обращался к нему с вопросами, он показывал мне, что он не понимает и что
говорить мне вредно. Это он показывал так: высовывал язык, что-то болтал, потом отрицательно качал головой, ложился на спину, закрывал глаза, складывал руки на груди, представляя мертвого, и, показывая на язык,
говорил...
Муров. С вами, этого мало. Надо, чтоб они
со всеми были учтивы. Я ему заметил, что прежде молодые люди были гораздо почтительнее к старшим, а он имел дерзость возражать. Вероятно,
говорит,
старики прежде были умнее и почтеннее. Глупый ответ. Так вы
говорите, что ему лет двадцать?
Склонный и прежде к скептическому взгляду, он теперь стал окончательно всех почти ненавидеть,
со всеми скучать, никому не доверять; не
говоря уже о родных, которые первое время болезни князя вздумали было навещать его и которых он обыкновенно дерзостью встречал и дерзостью провожал, даже в прислуге своей князь начал подозревать каких-то врагов своих, и один только Елпидифор Мартыныч день ото дня все более и более получал доверия от него; но зато
старик и поработал для этого: в продолжение всего тяжкого состояния болезни князя Елпидифор Мартыныч только на короткое время уезжал от него на практику, а потом снова к нему возвращался и даже проводил у него иногда целые ночи.
— Три и есть. Обедать время пришло. Ну, посадили меня, доброго молодця, честь честью. Опять
старики с дочкой вместе, нам с молодым хозяином на особицю, да еще, слышь, обоим чашки-те разные. Тут уж мне за беду стало. «Ах вы,
говорю, такие не эдакие. Вы не то што меня бракуете, вы и своего-то мужика бракуете». — «А потому, — старуха баит, — и бракуем, што он по Русе ходит, с вашим братом,
со всяким поганым народом, нахлебается…» Вот и поди ты, как они об нас понимают!
А отец мой!.. этот заслуженный, покрытый ранами и крестами, дряхлый
старик, который, прощаясь
со мною,
говорил мне: «Ну, друг мой! пришло горе и на святую Русь!
Более благоразумные люди
говорили, что вся эта кутерьма только один подвох
со стороны Гарусова, а потом он налетит и произведет жестокую расправу с ослушниками и своевольцами.
Старик любил выкидывать штуки… Именно такие благоразумные и отправились копать рвы и делать рогатки. Работа была спешная, при освещении костров.
— Жизнь — красавица! —
говорил он и сразу попал в непрерывно вертящийся круг дела, понравился рабочим, молодёжь смеялась,
старики ткачи ласково кивали головами, и даже Мирон, слушая его сверкающую смехом речь, слизывал языком улыбки
со своих тонких губ.
Было странно слышать, что этот кроткий урод
говорит сердито, почти
со злобой, совершенно не свойственной ему. И ещё более удивляло единогласие Тихона и дяди в оценке мужа Татьяны, —
старики жили несогласно, в какой-то явной, но немой вражде, почти не разговаривая, сторонясь друг друга. В этом Яков ещё раз видел надоевшую ему человеческую глупость: в чём могут быть не согласны люди, которых завтра же опрокинет смерть?
Ты часто
Его благоразумию дивился
И
говорил, шутя, ему не раз:
«Вы, дон Жуан, боюся, повредите
Себе во мненье дам: в тот час, когда
Другие им приносят серенады,
Теряете вы золотое время
Со мною,
стариком!» Потом, когда
Ко сну я отходила, часто ты,
Со мной прощаясь,
говорил: «Однако
Мне нравится довольно дон Жуан...
— Надо полагать, что на год, если только не соскучится, — начал он, а потом, склонивши головку немного набок, продолжал: — Сегодня за кофеем уморил меня
со смеху
старик. — «Тесен,
говорит, Ваня, у меня здесь дом». Каменской дом тесен, в тридцать комнат!
Суд был в четверг. Но прошло уже воскресенье, а
старик всё не возвращался, и не было никаких известий. Во вторник перед вечером Варвара сидела у открытого окна и прислушивалась: не приедет ли
старик. В соседней комнате Липа играла
со своим ребенком. Она подбрасывала его на руках и
говорила в восхищении...
Когда возвращались из церкви, то бежал вслед народ; около лавки, около ворот и во дворе под окнами тоже была толпа. Пришли бабы величать. Едва молодые переступили порог, как громко, изо всей силы, вскрикнули певчие, которые уже стояли в сенях
со своими нотами; заиграла музыка, нарочно выписанная из города. Уже подносили донское шипучее в высоких бокалах, и подрядчик-плотник Елизаров, высокий, худощавый
старик с такими густыми бровями, что глаза были едва видны,
говорил, обращаясь к молодым...
— Полно, так ли? Ну всё равно. (Дома
старик говорил гораздо развязнее, чем в гостях.) Вам, Владимир Сергеич, вероятно, небезызвестно, что я вдовец, лишился жены; старшие детки в казенных заведениях, а
со мной только две меньшеньких, да свояченица живет, женина сестра, вот вы ее сейчас увидите. Да что ж это я вас ничем не потчую. Иван Ильич, распорядись, братец, насчет закуски… Какую вы водку предпочитать изволите?
— Эх, Тяпа, — тоскливо воскликнул учитель, — это — верно! И народ — верно!.. Он огромный. Но — я ему чужой… и — он мне чужой… Вот в чем трагедия. Но — пускай! Буду страдать… И пророков нет… нет!.. Я действительно
говорю много… и это не нужно никому… но — я буду молчать… Только ты не
говори со мной так… Эх,
старик! ты не знаешь… не знаешь… не можешь понять.
Он
говорил очень много: нежно с Наташей и почтительно
со стариками; между прочим, он предложил, чтоб настоящее событие, то есть данное слово и благословение, остались покуда для всех неизвестными; что он воротится через несколько дней, привезет кольцо своей матери, которое бережет и чтит, как святыню, и надеется, что обожаемая его невеста наденет это колечко на свой пальчик и подарит его таким же кольцом.
Намерение отложить свадьбу на год, которого
старик Болдухин не одобрял, вероятно, должно было встретить сильное сопротивление
со стороны жениха; если и Наташа, с которой мать об этом не
говорила, не выразит особенного желания на такую длинную отсрочку, то одной Варваре Михайловне нельзя будет поставить на своем.
Анна Ивановна приняла меня в свою особенную благосклонность, и один раз, когда я сидел, после обеда, в кабинете у
старика, именно с Черевиным и Мартыновым, и, признаться, скучал, особенно потому, что не ясно понимал, о чем они
говорили, хозяйка позвала меня в гостиную, где она обыкновенно сидела
со старшей дочерью (меньшая была больная).
Андашевский. Наконец прорек: «Ну, хорошо,
говорит, я повидаюсь
со стариком,
поговорю с ним и посоветую ему; а потом, как он сам хочет!..» — «Без сомнения-с,
говорю, как сам пожелает потом…»
Я
говорил также и с соседями их,
со стариками и старухами, а также с мальчиками.
— Нечего с тобой и
говорить, с отчаянным, — ответил
старик грустно и как-то сконфуженно повернулся к выходу. Станочники молча расступались, но вид у патриарха был приниженный и жалкий… Микеша прошел за камельком и, тихо сев рядом
со мной, сказал после короткого молчания...
И всадник взъехал на курган,
Потом с коня он соскочил
И так в раздумьи
говорил:
«Вот место — мертвый иль живой
Он здесь… вот дуб — к нему спиной
Прижавшись, бешеный
старикРубился — видел я хоть миг,
Как окружен
со всех сторон
С пятью рабами бился он,
И дорого тебе, Литва,
Досталась эта голова!..
Жил
старик со старухою. У них не было детей.
Старик поехал в поле пахать, а старуха осталась дома блины печь. Старуха напекла блинов и
говорит...
— Никак нет-с, да и быть, сударь, не может. Не имею чести знать, кто вы такие, а по слепоте моей и лица вашего не вижу; таких господ уже нет! — отвечал
старик, как бы удерживаясь
говорить со мною откровенно.
— Будь, —
говорю, — Марфушка,
со мной откровенна; вот тебе клятва моя, я
старик, имею сам детей, на ветер слов
говорить не стану: скажи мне только правду, я твой стыд девичий поберегу, даже матери твоей не скажу ничего, а посоветую хорошее и дам тебе лекарства.
Далее, как честный человек, я должен был бы порвать всякие сношения с Ольгой. Наша дальнейшая связь не могла бы ей дать ничего, кроме гибели. Выйдя замуж за Урбенина, она сделала ошибку, сойдясь же
со мной, она ошиблась в другой раз. Живя с мужем-стариком и имея в то же время тайком от него любовника, не походила бы она на развратную куклу? Не
говоря уже о том, как мерзка в принципе подобная жизнь, нужно было подумать и о последствиях.